ПСИХОЛОГИЯ / 26 апреля
«Просто сделайте так, чтобы меня любили»
Автор знаменитой на весь мир книги по диагностике структуры личности Нэнси Мак-Вильямс рассказывает, как изменились запросы к психотерапевту с течением времени и откуда возникают проблемы с самооценкой
Более молодое поколение, которое родилось уже после Второй мировой войны, очень сильно отличалось от тех клиентов, которые приходили к психотерапевтам в эпоху Фрейда. В начале 1990-х годов проводился ряд интервью с заслуженными, пожилыми терапевтами и психоаналитиками, и все они отметили одну вещь: запросы клиентов, с которыми те приходили в терапию, сильно изменились. Если раньше люди приходили с чувством внутреннего конфликта и с ощущением, что мощное Суперэго не дает им выражать свои желания, то теперь все чаще стали звучать запросы о внутренней пустоте и о том, что люди не понимают своих истинных желаний. В отличие от более старшего поколения, которое больше волновало внутреннее чувство морали, молодое поколение клиентов было более озабочено, как они выглядят, насколько они популярны, красивы ли они, насколько благополучны, успешны и сколько у них власти.
В связи с этими изменениями появилось много литературы о нарциссизме и самооценке. Тогда же в исследованиях было подмечено, что чувство внутренней пустоты, с которым приходят и обращаются более молодые пациенты, отвечает тем социальным изменениям, которые происходили в обществе, по крайней мере в Соединенных Штатах и Восточной Европе в то время.
В связи с этими изменениями появилось много литературы о нарциссизме и самооценке. Тогда же в исследованиях было подмечено, что чувство внутренней пустоты, с которым приходят и обращаются более молодые пациенты, отвечает тем социальным изменениям, которые происходили в обществе, по крайней мере в Соединенных Штатах и Восточной Европе в то время.
Миграция. Из стабильных, очень небольших сообществ, таких как деревня или маленький город, люди стали переселяться в большие города, пусть даже на окраины мегаполисов. Менялся их ритм жизни и социальное окружение.
Размер семьи. До войны были очень распространены большие семьи. Люди жили большими кластерами, знали своих бабушек, дедушек, их сестер, братьев, дядей, тетей. А после войны это превратилось в нуклеарную семью: двое родителей и ребенок. Если ребенок рос с матерью, страдающей депрессией, у него в окружении не было других членов семьи, которые могли бы почувствовать, что он развивается в ненормальной ситуации, и поддержать его самооценку.
Телевидение. Социологи, политологи, а главное, психоаналитики заметили, что все более важную роль в жизни людей стало играть телевидение. Оно прочно вошло в жизнь с 1950-х годов и расширило спектр личностей, с которыми мы себя сравниваем, вывело его на национальный и даже иногда на международный уровень.
Мобильность. Стала активно развиваться автомобильная промышленность и строились дороги. Каждый получил возможность в любой момент сесть в машину и поехать куда угодно. В том числе и туда, где совсем другие моральные ценности, где никто не знает ни вас, ни вашу семью, где можно притвориться тем, кем не являешься, и «начать новую жизнь».
Можно ли считать случайным совпадением, что в этих условиях у людей возникали нарциссизм, сложности с самооценкой и вопросы о своем месте в этом мире?
Что появляется сейчас?
- Глобальный капитализм. Раньше в населенных пунктах действовали локальные компании, которые, если что, жители могли призвать к ответу. Сейчас в мире становится все больше крупных международных корпораций, и, если их руководители ведут себя неподобающим образом, трудно призвать их к ответу, к совести — дистанция настолько велика, что они недосягаемы.
- Социальные сети. Благодаря Facebook, Snapchat и Instagram мы постоянно разговариваем с очень обширной аудиторией. Коммуникация стала мгновенной: мы видим что-то и сразу пишем комментарий, не тратя времени на подготовку. Все, что мы скажем, может стать причиной очень большого стыда, который не уходит просто так.
К тому же в интернете мы можем быть персоной, которой фактически не являемся. Если создать себе аватар, в прямом и переносном смысле, который мы сами нарисовали, то подтверждения того, какие мы есть на самом деле, не происходит. - Образцы для подражания. Знаменитости, которых мы сейчас чествуем и которыми восхищаемся, известны на международном уровне, и нам даже не обязательно перелетать на другую сторону земного шара, чтобы увидеть их. Уважаемый человек теперь не тот, кто живет в соседнем доме и создал себе прочную репутацию, а тот, кто транслирует имидж идеальной жизни.
Воспитание и самооценка
Сейчас проблема центрального ощущения себя становится более сложной. Людям становится труднее выстраивать образ себя, и они в каком-то смысле созревают позже. К 30 годам многие чувствуют себя неопределившимися подростками.
При этом многие становятся родителями, и их установки влияют на самооценку ребенка. Поведение родителей условно располагается между двух полюсов. Один — полюс критики: «Только если ты будешь идеальным студентом, идеально красивым и идеально будешь успевать, у тебя с самооценкой будет все в порядке». По факту же дети, вырастающие в критиканской среде, никогда не ощущают, что достойны считать себя хорошими. Они не чувствуют, что родители их любят просто за то, что они такие, какие есть.
Другой полюс — идеализация. Чтобы избежать проблем с самооценкой, родители начинают с раннего возраста внушать ребенку, что он прекрасен, идеален, у него все замечательно, и если учитель критикует, то это проблемы учителя. Несмотря на то что этот месседж противоположен предыдущему, такой подход тоже вызывает проблемы с самооценкой. На самом деле дети чувствуют и знают, что они не идеально красивы, не идеально умны и, может быть, вообще не идеальны. Получается, что они ощущают любовь, которая основана на ложных посылках. Из-за этого чувство неуверенности в собственной самооценке еще сильнее. И в то же время дети растут с ощущением, что мир им должен. В этой парадигме они не вырастают с опытом честного взаимодействия с окружающими людьми, зато довольно рано учатся манипулировать, чтобы получить желаемое.
При этом многие становятся родителями, и их установки влияют на самооценку ребенка. Поведение родителей условно располагается между двух полюсов. Один — полюс критики: «Только если ты будешь идеальным студентом, идеально красивым и идеально будешь успевать, у тебя с самооценкой будет все в порядке». По факту же дети, вырастающие в критиканской среде, никогда не ощущают, что достойны считать себя хорошими. Они не чувствуют, что родители их любят просто за то, что они такие, какие есть.
Другой полюс — идеализация. Чтобы избежать проблем с самооценкой, родители начинают с раннего возраста внушать ребенку, что он прекрасен, идеален, у него все замечательно, и если учитель критикует, то это проблемы учителя. Несмотря на то что этот месседж противоположен предыдущему, такой подход тоже вызывает проблемы с самооценкой. На самом деле дети чувствуют и знают, что они не идеально красивы, не идеально умны и, может быть, вообще не идеальны. Получается, что они ощущают любовь, которая основана на ложных посылках. Из-за этого чувство неуверенности в собственной самооценке еще сильнее. И в то же время дети растут с ощущением, что мир им должен. В этой парадигме они не вырастают с опытом честного взаимодействия с окружающими людьми, зато довольно рано учатся манипулировать, чтобы получить желаемое.
«Если же человек не соответствует „идеалу“, он приходит к терапевту с запросом: „Просто сделайте так, чтобы меня любили“»
Обе крайности — как суперкритичное воспитание, так и воспитание, лишенное всякой критики, — приводят к тому, что у детей развиваются серьезные проблемы с самооценкой. Дети вырастают с чувством собственной фальшивости, ненастоящести и того, что они какие-то не такие. Это ведет к депрессии, ощущению самозванства или ложному перфекционизму. Если человек соответствует транслируемому с детства образу, он красив, популярен и успешен, то с большой вероятностью в нем разовьются заносчивость и тщеславие. Если же человек не соответствует «идеалу», он приходит к терапевту с запросом: «Просто сделайте так, чтобы меня любили». В современной жизни мы все чаще видим нарциссические расстройства и психопатологии этого спектра.
Как на нас влияет доступность мира
Молодые люди часто сравнивают себя с другими. Однако сейчас шкала гораздо шире, чем была раньше, она стала международной. Мы сравниваем себя с совершенно разными людьми, которые иногда находятся очень далеко от нас.
В подростковом возрасте это часть нормального развития — иметь нарциссические черты, то есть спрашивать себя, как ко мне относятся и как меня оценивают члены моей референтной группы. Но сейчас, если наша референтная группа находится в крупной школе или вообще существует на международном уровне, получается, что мы никогда не достигнем желаемой идеальности, никогда не будем «достаточно хороши» для своих сверстников.
То же самое происходит и с романтическими отношениями. Когда мы живем в деревне, у нас небольшой выбор объектов любви, особенно своего возраста. Мы выбираем человека, привязываемся к нему и развиваем нашу связь, мирясь с недостатками и уважая за достоинства. Когда спектр выбора — целый мир, это побуждает нас искать идеального партнера, и поиск никогда не кончается. Сейчас молодежь выбирает друзей, партнеров и супругов среди гораздо большего количества людей, потому что можно это сделать из другой страны. И это причина постоянного сомнения: «Того ли я выбрал? Нет ли где-то еще в мире человека лучше?» Это не дает развиваться чувству глубокой привязанности.
В подростковом возрасте это часть нормального развития — иметь нарциссические черты, то есть спрашивать себя, как ко мне относятся и как меня оценивают члены моей референтной группы. Но сейчас, если наша референтная группа находится в крупной школе или вообще существует на международном уровне, получается, что мы никогда не достигнем желаемой идеальности, никогда не будем «достаточно хороши» для своих сверстников.
То же самое происходит и с романтическими отношениями. Когда мы живем в деревне, у нас небольшой выбор объектов любви, особенно своего возраста. Мы выбираем человека, привязываемся к нему и развиваем нашу связь, мирясь с недостатками и уважая за достоинства. Когда спектр выбора — целый мир, это побуждает нас искать идеального партнера, и поиск никогда не кончается. Сейчас молодежь выбирает друзей, партнеров и супругов среди гораздо большего количества людей, потому что можно это сделать из другой страны. И это причина постоянного сомнения: «Того ли я выбрал? Нет ли где-то еще в мире человека лучше?» Это не дает развиваться чувству глубокой привязанности.
«Когда вы не чувствуете и не понимаете, кто вы такой, вы тратите очень много усилий на то, чтобы выглядеть хорошим и совершенным, и не остается сил, чтобы любить, в том числе и себя тоже»
Даже на уровне политики мы видим примеры подросткового поведения в широкой среде: мы выбираем какую-то группу и обесцениваем другие, говорим, что наша страна самая лучшая, а остальные где-то пониже.
С этой проблемой сталкиваются сегодняшние психоаналитики: клиенты говорят, что не знают, кто они на самом деле, чувствуют, что они гораздо хуже некоторых знаменитостей, и вообще не видят своего места среди других людей. А когда вы не чувствуете и не понимаете, кто вы такой, вы тратите очень много усилий на то, чтобы выглядеть хорошим и совершенным, и не остается сил, чтобы любить, в том числе и себя тоже.
Психологические проблемы всегда связаны с социальными изменениями. Поэтому современные терапевты должны проявлять гибкость в том, чтобы к этому приспосабливаться, и постоянно помнить о проблеме самооценки.
С этой проблемой сталкиваются сегодняшние психоаналитики: клиенты говорят, что не знают, кто они на самом деле, чувствуют, что они гораздо хуже некоторых знаменитостей, и вообще не видят своего места среди других людей. А когда вы не чувствуете и не понимаете, кто вы такой, вы тратите очень много усилий на то, чтобы выглядеть хорошим и совершенным, и не остается сил, чтобы любить, в том числе и себя тоже.
Психологические проблемы всегда связаны с социальными изменениями. Поэтому современные терапевты должны проявлять гибкость в том, чтобы к этому приспосабливаться, и постоянно помнить о проблеме самооценки.
Психоанализ сегодня
Сам термин «психоанализ» используется по меньшей мере в трех значениях. Первое — это название определенного направления в психотерапии. В процессе такой терапии клиента просят методом свободных ассоциаций описать спектр своих взаимоотношений, где возникли какие-то проблемы, переносы и контрпереносы. Это очень глубокий уровень анализа.
В другом значении психоанализ — это тот объем знаний, который пришел к нам от терапевтов-психоаналитиков. Традиционные психоаналитические техники годятся сейчас не для всех ситуаций, но тем не менее используются во многих сферах — семейной терапии, терапии пар и т. д. Большой объем исследований и литературы показывает, как психоанализ помогает людям.
Третье значение психоанализа в том, что это этическая, можно даже сказать, моральная система. В длинный список ценностей психоанализа входят честность и побуждение к этой честности клиента, эмпатия, сострадание, эгалитаризм между клиентом и терапевтом, исследование себя и своей самооценки.
Мы поощряем наших клиентов в том, чтобы они адаптировались к той реальности, которую они не в состоянии изменить; в том, чтобы они относились к другим людям как к субъектам, а не как к объектам; в том, чтобы они брали на себя личную ответственность и развивали в себе чувство привязанности, даже если оно включает чувство зависимости. Все эти ценности являются в каком-то смысле антидотом нарциссической патологии.
Современному психоаналитику важно самому не попасть в ловушку проблем с самооценкой. В этике психоанализа заложена «прививка» от этого:
► открытость опыту;
► способность, с одной стороны, мириться с традициями, а с другой стороны, подвергать их сомнению и критике;
► умение поддерживать многозадачность и не искать прямолинейных решений для запроса клиента;
► чувство скромности и готовность учиться у клиента.
Мудрость психоанализа гораздо более важна, чем какие-то конкретные техники и исследования этой школы, потому что в современном, очень быстро меняющемся мире, который стал мобильным, глобальным, быстрым, широким и большим, важно сохранять свою честность, открытость новому опыту и толерантность к неопределенности.
Конечно, мы хотим помогать нашим клиентам развиваться в этом направлении и в то же время развиваемся сами, потому что не хотим оставаться узконаправленными психоаналитиками, обесценивая все другие направления терапии. В современном мире достаточно проблем с нарциссизмом, чтобы мы еще этот нарциссизм развивали внутри психотерапевтического сообщества.
Материал подготовлен на основе телемоста с Нэнси Мак-Вильямс в рамках конференции «Психология: вызовы современности».
В другом значении психоанализ — это тот объем знаний, который пришел к нам от терапевтов-психоаналитиков. Традиционные психоаналитические техники годятся сейчас не для всех ситуаций, но тем не менее используются во многих сферах — семейной терапии, терапии пар и т. д. Большой объем исследований и литературы показывает, как психоанализ помогает людям.
Третье значение психоанализа в том, что это этическая, можно даже сказать, моральная система. В длинный список ценностей психоанализа входят честность и побуждение к этой честности клиента, эмпатия, сострадание, эгалитаризм между клиентом и терапевтом, исследование себя и своей самооценки.
Мы поощряем наших клиентов в том, чтобы они адаптировались к той реальности, которую они не в состоянии изменить; в том, чтобы они относились к другим людям как к субъектам, а не как к объектам; в том, чтобы они брали на себя личную ответственность и развивали в себе чувство привязанности, даже если оно включает чувство зависимости. Все эти ценности являются в каком-то смысле антидотом нарциссической патологии.
Современному психоаналитику важно самому не попасть в ловушку проблем с самооценкой. В этике психоанализа заложена «прививка» от этого:
► открытость опыту;
► способность, с одной стороны, мириться с традициями, а с другой стороны, подвергать их сомнению и критике;
► умение поддерживать многозадачность и не искать прямолинейных решений для запроса клиента;
► чувство скромности и готовность учиться у клиента.
Мудрость психоанализа гораздо более важна, чем какие-то конкретные техники и исследования этой школы, потому что в современном, очень быстро меняющемся мире, который стал мобильным, глобальным, быстрым, широким и большим, важно сохранять свою честность, открытость новому опыту и толерантность к неопределенности.
Конечно, мы хотим помогать нашим клиентам развиваться в этом направлении и в то же время развиваемся сами, потому что не хотим оставаться узконаправленными психоаналитиками, обесценивая все другие направления терапии. В современном мире достаточно проблем с нарциссизмом, чтобы мы еще этот нарциссизм развивали внутри психотерапевтического сообщества.
Материал подготовлен на основе телемоста с Нэнси Мак-Вильямс в рамках конференции «Психология: вызовы современности».
ВАМ ПОНРАВИЛАСЬ ЭТА СТАТЬЯ?
Несколько слушателей успели задать Нэнси дополнительные вопросы. Публикуем для вас ответы на них.
— Современному терапевту нужно избегать чувства, что он может помочь клиенту с любой его проблемой. Иногда приходится вместе с пациентом отгоревать ограничения, то есть то, что мы не можем изменить.
Во-первых, вы должны осознавать и свои ограничения, и ограничения процесса терапии как такового. Если перед вами глубоко травмированный клиент, который очень хочет справиться со своей травмой и стать человеком, которым он был до травмы, то это невозможно. Он никогда не вернется в состояние до травмы.
Также терапевты всегда заботятся о пациентах, но порой не очень хорошо умеют заботиться о себе, а это тоже очень важно. В рамках признания собственных ограничений иногда нужно транслировать их клиенту. Давайте понять, что вы, может быть, не возьмете трубку, когда вам звонят в выходные, и вообще не делайте себя доступными круглые сутки по любому вопросу. Ограничения тоже нужно налагать в том числе и на себя.
В каком-то смысле это тоже ответ на наши собственные нарциссические тенденции. Каждый из нас, терапевтов, должен принять себя как человека с ограничениями, имеющего право совершить ошибку и возможность за нее извиниться. Этим мы даем своим клиентам пример несовершенного человека, который тем не менее принимает себя.
Во-первых, вы должны осознавать и свои ограничения, и ограничения процесса терапии как такового. Если перед вами глубоко травмированный клиент, который очень хочет справиться со своей травмой и стать человеком, которым он был до травмы, то это невозможно. Он никогда не вернется в состояние до травмы.
Также терапевты всегда заботятся о пациентах, но порой не очень хорошо умеют заботиться о себе, а это тоже очень важно. В рамках признания собственных ограничений иногда нужно транслировать их клиенту. Давайте понять, что вы, может быть, не возьмете трубку, когда вам звонят в выходные, и вообще не делайте себя доступными круглые сутки по любому вопросу. Ограничения тоже нужно налагать в том числе и на себя.
В каком-то смысле это тоже ответ на наши собственные нарциссические тенденции. Каждый из нас, терапевтов, должен принять себя как человека с ограничениями, имеющего право совершить ошибку и возможность за нее извиниться. Этим мы даем своим клиентам пример несовершенного человека, который тем не менее принимает себя.
— Здоровый нарциссизм, или тот, о котором мы говорим, что он нам всем присущ, заключается в том, что мы хотим, чтобы нас уважали или нами восхищались за наши достижения, за наши какие-то хорошие черты. От нездорового он отличается тем, что основан на реалистичных представлениях.
Мое стремление сделать хорошую презентацию относится к нормальному, здоровому нарциссизму. А если бы я хотела сделать такую презентацию, которая лучше любых презентаций, какие только вы слышали в жизни, но не смогла бы соответствовать этой цели и потом ушла в депрессию, — вот это был бы нездоровый нарциссизм.
Здоровый нарциссизм использует реалистичные критерии для оценки, им можно доверять. Если после лекции мне, например, сообщат, что я недостаточно рассказала о ценностях психоанализа, с позиции здорового нарциссизма я могу ответить: «Ну хорошо, в следующий раз я это учту, внесу изменения и поговорю про ценности психотерапевта побольше». А если у меня нездоровый нарциссизм, я решу, что ничего не получилось, и впаду в отчаяние.
Мое стремление сделать хорошую презентацию относится к нормальному, здоровому нарциссизму. А если бы я хотела сделать такую презентацию, которая лучше любых презентаций, какие только вы слышали в жизни, но не смогла бы соответствовать этой цели и потом ушла в депрессию, — вот это был бы нездоровый нарциссизм.
Здоровый нарциссизм использует реалистичные критерии для оценки, им можно доверять. Если после лекции мне, например, сообщат, что я недостаточно рассказала о ценностях психоанализа, с позиции здорового нарциссизма я могу ответить: «Ну хорошо, в следующий раз я это учту, внесу изменения и поговорю про ценности психотерапевта побольше». А если у меня нездоровый нарциссизм, я решу, что ничего не получилось, и впаду в отчаяние.
— Для подростка очень важна оценка референтной группы его возраста. Родитель может спросить, если что-то не получилось: «Сделал ли ты все, что мог в этой ситуации?» или «Скажи мне, чего ты хочешь добиться? Реалистичны ли твои ожидания от того, что ты хочешь получить?»
Поощрением нездорового нарциссизма будет ожидание, что ребенок, к примеру, получит пятерки по всем предметам, или критика учителя, который «занизил» оценку.
От родителей подросток всегда хочет получить любовь. И у нас есть много способов дать почувствовать эту любовь, даже когда референтная группа отвергает или осуждает подростка. Если он чувствует стыд за что-то, что-то у него не получилось, задача родителей — утешить, поддержать и помочь пережить этот эпизод.
Поощрением нездорового нарциссизма будет ожидание, что ребенок, к примеру, получит пятерки по всем предметам, или критика учителя, который «занизил» оценку.
От родителей подросток всегда хочет получить любовь. И у нас есть много способов дать почувствовать эту любовь, даже когда референтная группа отвергает или осуждает подростка. Если он чувствует стыд за что-то, что-то у него не получилось, задача родителей — утешить, поддержать и помочь пережить этот эпизод.
— На эту тему написаны тонны литературы, но я упомяну несколько вещей, которые кажутся мне важными.
Первое — терапия с нарциссическими клиентами занимает дольше времени, она более сложная, и изменения и улучшения не видны так быстро, как с другими. Но индивиды с нарциссическими чертами — разные люди, они отличаются друг от друга так же, как отличаются от других людей. Поэтому нужно проявлять достаточно высокую гибкость, чтобы именно войти в контакт и достичь понимания с конкретным человеком, с которым вы работаете.
Нарциссические клиенты часто жалуются, что другие люди их недопоняли и не учли их интересы. Вопрос, который мне кажется полезным в беседе с таким клиентом, звучит так: «А достаточно ли явно вы выразили свой интерес или рассказали о своих нуждах, артикулировали ли вы свои потребности?» Иногда это вызывает у человека волну стыда. Ведь часто нарциссический клиент считает, что другие люди должны как-то угадать, определить, в чем его потребности, даже если он сам их толком не знает или не может выразить. Тогда вы должны проработать с ним этот стыд.
Есть еще две вещи очень практического толка. Я выясняю у своих клиентов, могут ли они искренне просить прощения и искренне выражать благодарность. И если они этому научаются, то замечают, что окружающие люди как бы теплеют по отношению к ним. Когда клиенты видят эту разницу, они начинают чувствовать себя лучше.
Важно, чтобы терапевт сам умел извиняться, в том числе перед такими клиентами. Можно попросить прощения за ошибки, которые вы, может быть, совершили, и выразить искреннюю благодарность клиенту за то, чему он вас научил. Я уже говорила об этом выше: клиент видит, что терапевт может извиниться за то, что он сделал неправильно, а это значит, что терапевт являет собой модель несовершенного человека, которым каждый имеет право быть.
Первое — терапия с нарциссическими клиентами занимает дольше времени, она более сложная, и изменения и улучшения не видны так быстро, как с другими. Но индивиды с нарциссическими чертами — разные люди, они отличаются друг от друга так же, как отличаются от других людей. Поэтому нужно проявлять достаточно высокую гибкость, чтобы именно войти в контакт и достичь понимания с конкретным человеком, с которым вы работаете.
Нарциссические клиенты часто жалуются, что другие люди их недопоняли и не учли их интересы. Вопрос, который мне кажется полезным в беседе с таким клиентом, звучит так: «А достаточно ли явно вы выразили свой интерес или рассказали о своих нуждах, артикулировали ли вы свои потребности?» Иногда это вызывает у человека волну стыда. Ведь часто нарциссический клиент считает, что другие люди должны как-то угадать, определить, в чем его потребности, даже если он сам их толком не знает или не может выразить. Тогда вы должны проработать с ним этот стыд.
Есть еще две вещи очень практического толка. Я выясняю у своих клиентов, могут ли они искренне просить прощения и искренне выражать благодарность. И если они этому научаются, то замечают, что окружающие люди как бы теплеют по отношению к ним. Когда клиенты видят эту разницу, они начинают чувствовать себя лучше.
Важно, чтобы терапевт сам умел извиняться, в том числе перед такими клиентами. Можно попросить прощения за ошибки, которые вы, может быть, совершили, и выразить искреннюю благодарность клиенту за то, чему он вас научил. Я уже говорила об этом выше: клиент видит, что терапевт может извиниться за то, что он сделал неправильно, а это значит, что терапевт являет собой модель несовершенного человека, которым каждый имеет право быть.
К ДРУГИМ МАТЕРИАЛАМ
Подобрать программу обучения
Отправьте свой вопрос или укажите номер телефона и мы вам перезвоним:
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь на обработку данных и получение сообщений от Среды обучения